Если бы люди были музыкальными инструментами

[alex_aka_jj]

Если бы люди были музыкальными инструментами, то мой друг Серега был бы барабаном. Он умеет отбивать ритм. Он действует четко и слаженно, координация его действий меня иногда просто поражает. Он однажды пил пиво, и отлучился в отдельный кабинет, чтобы освободить место для второй полторашки, и ему как раз в этот момент позвонили с работы. И он стал, верхом на горшке, диктовать в телефон исковое заявление в суд, которое срочно понадобилось, чтобы кого-то за что-то засудить. А через пару недель позвонил мне, гордый, и сказал:

— Помнишь тот случай?.. Ну так вот, суд мы выиграли.

Так что Серега, вне сомнений, самый большой в мире барабан. Ударяет он не часто, но всегда попадает в нужный такт и направляет всех остальных.

А девочка Саша, абсолютно точно, арфа. Она вся такая волшебная, воздушная, легкая и слегка загадочная, и совсем чуть-чуть не от мира сего. Она совершенно беспомощна перед внешним миром, и когда люди пытаются ее обмануть, она ничегошеньки не может им противопоставить. А еще она такая девочка, что ее прямо таки хочется усадить на одно колено и трогать, трогать со всех сторон обеими руками. Так что Саша, без сомнений, арфа.

Вася — это гитара. Он может и блюз нагрустить, и что-то совершенно залихватски-разнузданное отчебучить. Я его за это обожаю. Если начать с ним пить, то сначала он может вам спеть комические куплеты, потом «Yesturday», потом что-нибудь из «Крематория», а потом выдаст такую философскую глубину, что сразу теряешь опору под ногами и начинаешь рефлексировать над сказанным и осознаешь, что, во-первых, ты идиот, а во-вторых, завтра тебе на работу а на дворе третий час ночи.

А Вова — саксофон. Он мечется туда и сюда, изменяется и плавится в звуке, и нигде не задерживается надолго. Он перепрыгивает с одной импровизации на другую, и меняет ноты как женщин. Он живет только потому, что никогда не останавливается. Если замолчит саксофон — значит, либо саксофонист набирает в легкие воздуха для очередной импровизации, либо он уже умер.

Сам я, безусловно, контрабас. Меня трудно поднять и чтобы меня перенести с места на место, нужно как минимум два человека. Кроме того, если вместе с коллективом я еще как-то звучу, то когда я начинаю играть соло, люди затыкают уши и назначают награды за мою голову. Потому что звучу я уныло, занудно и скучно.

А моя любимая — нежнейшая из скрипок. Когда она вступала со своей партией, все вокруг замирало, начиная с оркестра и заканчивая моим сердцем. Я прежде даже не знал, что бывают такие чувства и ощущения. В ее звуках и боль, и радость, и печаль, и веселье, и буря, и благословенный покой. И черт возьми, я мог бы слушать бы ее вечно.

К сожалению, она со мной больше не играет.