![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alex_aka_jj) wrote2015-06-09 02:07 am
Синухет сваливает из Египта
Вы будете смеяться, но самый древний приключенческий роман на Земле — о трусости.
Когда открываешь книгу, написанную за сотни и тысячи лет до наших дней, то самое поразительное, что можно в ней обнаружить — это вовсе не удивительные древние обычаи, не мистический и таинственный ореол старины, которым такие истории всегда окружены. Больше всего в этих текстах поражает то, что люди ничуть не изменились с тех пор. Меняются декорации, меняются верования, языки, костюмы и обычаи… Но люди остаются. И действуют они — с поправкой на исторические реалии — точно так же, как действовали бы наши современники. То есть, как идиоты самые обычные люди, которых мы привыкли встречать каждый день в метро, на улице, на работе.
Самому древнему в мире роману скоро исполнится четыре тысячи лет.
Еще раз, прописью. Четыре. Тысячи. Лет.
До появления Моисея (если он вообще существовал) оставалось еще добрых 700 лет. Ни одна часть Библии не была еще написана, и даже сказания, которые лягут в ее основу, еще не сформировались. Вавилон был сравнительно молодым и бойким городком, всего каких-то 500 лет от роду. Троянская война, которую воспоет Гомер, случится через тысячу лет.
А в Древнем Египте, где на троне восседал царь-батюшка Сенусерт I, был написан древнейший из известных нам романов: «Сказание о Синухете».
Товарищ Синухет, главный персонаж этой истории, был, видимо, реальным историческим лицом. Молодым человеком он служил при дворе Сенусерта — тогда еще только наследного принца и соправителя своего отца, Аменемхета I. Синухет занимал должность слуги при царском гареме — вернее сказать, при женской части дворца, где Синухет прислуживал молодой жене Сенусерта, Неферу. Не каждому народному депутату достается такое теплое местечко при хозяине, а особенно при хозяйке, и Синухет был доволен, как сытый слон. Жизнь, как ему казалось, удалась.
Аменемхет, действующий царь, правил к тому времени уже около 30 лет, и был, судя по всему, человеком сильно немолодым. Сенусерт, его сын, был соправителем уже целых десять лет — что говорит, в том числе, о физическом нездоровье царя (иначе с чего бы ему назначать соправителя?) Сам принц Сенусерт был воякой и вообще бравым парнем, то и дело водившим армию фараона то на юг, в Нубию, чтобы лично прочесть нубийцам лекцию о зимовье ракообразных; то на запад, в Ливию, с аналогичной программой.
Гром грянул как раз после очередного похода. Сенусерт возвращался из Ливии во главе войска, когда навстречу им из столицы примчались гонцы с известием, что фараон Аменемхет отбыл к своему горизонту.
— Осиротевши вы, батюшка, — сообщил запыхавшийся гонец. — Поздравляю.
Наследник не теряя времени метнулся резвым кабанчиком (в оригинале: шустрым соколом) в столицу, чтобы принять бразды правления. Отъезд был таким стремительным, что он даже не поделился новостью со своим войском. Судя по всему, причины спешить у него были: на его отца уже совершались покушения в прошлом, и он сам, вероятно, боялся, что его может опередить кто-то из претендентов на престол. В такой ситуации лучшее, что может сделать наследник — это тайно слинять во дворец и напялить корону на голову. Кто первым цапнул корону — тот и царь. При войске, возможно, находились и другие сыновья покойного царя — и старшенькому Сенусерту, естественно, не особенно хотелось вводить их в курс дела раньше времени.
— Чтоб ни одна живая душа не проведала! — должно быть, приказал он своим слугам.
На свою беду, Синухету посчастливилось — или напротив, не посчастливилось — подслушать разговор принца с посланцем. Теперь уже сложно установить, каким образом Синухета вообще занесло из женских покоев дворца на войну с Ливией, но вот факт — он там оказался. В свете последующих событий следует предположить, что во время битвы он отсиживался где-то в обозе, прикидываясь ветошью.
И вот теперь наш герой случайно услышал то, чего слышать ему не полагалось.
Ручки его затряслись. Ножки его подкосились. Сердце забилось в пяточки, а пяточки сами собой унесли Синухета в кусты. Там он и схоронился, справедливо полагая, что принц в случае чего не станет разбираться, случайно Синухет подслушал его разговор, или не случайно, и на всякий случай может отдать приказ устранить это досадное недоразумение.
К тому моменту, когда принц с ближайшими слугами удалился в сторону столицы, Синухет полностью утвердился в намерении седлать свой трактор и немедленно сваливать из Египта. Во дворце — Синухет был в этом убежден — намечалась хорошая заварушка, которая, видимо, частенько сопровождала смену действующего монарха, так что возвращаться ко двору ему вовсе не улыбалось. Синухет бросился наутек.
Пробираясь огородами и околицами, трусливый вельможа за пару дней достиг северо-восточных рубежей Египта, охранявшихся стражами. Весь день Синухет провел в кустах неподалеку от пограничной стены, дрожа от ужаса, а ночью ему удалось перебраться на другую сторону. Трусость его была так велика, что все еще гнала его вперед, не давая ни минуты, чтобы задуматься — а от чего, собственно, он бежит?..
Следующий день едва не стал его последним днем. В пустынных землях к востоку от Египта (примерно там, где сейчас располагается Суэцкий канал) он уже погибал от жажды и истощения, когда наконец услышал блеяние стад и увидел азиатов-пастухов. Один добросердечный бедуин напоил его молоком и принял в своем шатре.
Но Синухет не был бы Синухетом, если бы почувствовал себя в безопасности так близко от рубежей Египта. Теперь, когда первая порывистая трусость утихла, ей на смену пришла рассудительная и деловитая трусость. Если принц Сенусерт, говорила эта трусость, все же вступит на царский престол, он не будет особенно признателен своему придворному, бросившему его при первых же признаках опасности. Если же Сенусерт проиграет — ну, что же, его удачливый соперник тем более не будет нуждаться в трусливом слуге конкурента. Синухет, как любой трус, больше всего переживал за собственную никчемную жизнь, и теперь ему, вероятно, казалось, что за ним вот-вот явятся слуги нового фараона, которые напоят его доброй кружкой чая с полонием или просто зарежут, как барашка. Страх гнал его дальше и дальше, на север, пока он наконец не оказался на территории современного Ливана, за добрых 500 километров от родины.
Тамошний князь Аммиенша принял его как родного.
— Вай-вай, — сказал он. — Уж не случилось ли чего в Египте, дорогой? Как тебя сюда занесло?
Синухет принялся вдохновенно врать Аммиенше о том, что после смерти старого фараона он, опечаленный и обеспокоенный судьбами своей страны как-то вот так шел, шел, и вот пришел сюда, в ливанскую пустыню.
— На все воля богов, — пояснил он на всякий случай. — Раз меня сюда занесло, значит, кому-то на небе было так надо.
Аммиеншу такой ответ полностью удовлетворил, потому что этот сын пустыни был простодушным и в сущности неплохим человеком. Синухет понравился ему. На словах этот молодой человек был настоящий Лев Толстой, и бедуинский князь, недолго думая, выдал за него свою дочь и выделил ему земельный надел и часть своих стад.
Синухет провел среди бедуинов много лет. Несомненно, он хорошо знал, что в Египте благополучно воцарился его прежний господин — принц, а теперь фараон Сенусерт I, но до дрожи в коленях боялся вернуться обратно, на родину. Египет в те годы обладал хорошо налаженными дипломатическими связями с сопредельными государствами (эти связи подкреплялись периодическими набегами с целью разорения и угона в рабство, и изредка — дипломатическими браками). Так что новости о правлении Сенусерта I — весьма успешном правлении! — обязательно должны были дойти до Синухета. Вероятно, он страстно желал вернуться — но трусость каждый раз брала верх.
Так Синухет состарился. Он изрядно разбогател и преуспел на службе у князя, заняв место визиря. Его сыновья, которые родились в браке с женой-бедуинкой, выросли и стали отцами собственных семейств. И Синухет, почувствовав, что жизнь его на излете, наконец решился сделать шаг, которого боялся всю свою жизнь. Он написал фараону Сенусерту униженное письмо, в котором просил его о милости увидеть в последний раз свою родину — и умереть в Египте, а не на чужбине.
Но даже и тут он остался верен своей трусости.
Увы, теперь трусость перед земным владыкой отступила перед страхом смерти. Смерть для египтянина не была концом жизни — напротив, это был момент перехода в жизнь потустороннюю и бесконечную. И не было ничего важнее, чем правильно выполненные ритуалы и обряды, грамотно устроенная гробница, сохраненное в виде мумии тело — для того, чтобы душа человека, преобразовавшись, прошла все испытания, стала чистым духом и смогла обрести вечную жизнь.
Синухет просто испугался, что скоро умрет, и теперь уже его бессмертная сущность, оставшись без должного погребения, обречена будет на вечные страдания в загробном мире.
Царь Сенусерт I, к его чести, показал себя человеком незлопамятным и даже весьма великодушным. Он не только охотно простил своего трусливого придворного — он даже отправил к нему послов с подарками и ответным письмом, в котором звал Синухета скорее вернуться на родину. Синухет бросил все — свои стада, свое имущество, свой дом, должность и даже жену с сыновьями — к черту, к черту все!.. По прошествии десятков лет он возвращался домой.
Царь лично принял его во дворце. Впрочем, он не удержался от колкости и, указав на Синухета пальцем, сказал царице:
— Смотри-ка, дорогая, какой у нас Синухет нарядный, настоящий бедуин!
В рукописи написано: «царица испустила весьма громкий крик». Полагаю, это означает, что ее величество заржала в голос, после чего, надеюсь, тоже простила своего бывшего слугу.
Дальнейшая жизнь Синухета не отмечена более никакими деяниями. Он получил от фараона дом и одежду, пищу и вино, ему дана была высокая должность, и когда он умер, его похоронили, как полагается придворному, в прочной каменной гробнице.
А история его, изложенная от первого лица, стала чрезвычайно популярным литературным произведением в Египте. Эту повесть переписывали десятки и сотни раз на протяжении целых тысячелетий — в музеях мира имеется более десятка копий в разном состоянии.
Благодаря этому самый древний в мире приключенческий роман — роман о трусости одного маленького человека — дошел и до нас.
Разве это не удивительно?..
Иллюстрации Тристрама Эллиса к изданию: W. M. Flinders Petrie. Egyptian Tales Translated from the Papyri. First Series - IVth to XIIth Dynasty / London, 1895
no subject
Синухет сбежал не от того, что подслушал разговор Сенусерта с посланником, а потому, что увидел второго посланника, отправленного к другим детям фараона, сопровождавшим войско и слышал разговор этого посланника с "заговорщиками". Именно из-за их присутствия Сенусерт так резво метнулся в столицу, несколько опрометчиво оставив войнов под руководством конкурентов. Судя по должности (слуга жены и одновременно сестры фараона), Синусет был лицом весьма влиятельным (если даже не родственником Сенусерта), а значит Сенусерт вполне мог посчитать его сочувствующим мятежу. Значит, Синусет бежал не просто так, а от вполне вероятного обвинения в госизмене. Не его вина, что гражданской войны так и не случилось.
В дальнейшем Синусет становится предводителем войска приютившего его племени и регулярно водит его в успешные набеги на соседние страны. Потом Синусет побеждает в поединке местного силача, решившего, что чужеземец слишком возвысился. Разве это признаки трусости?
Фараон, зовет его обратно, прислав дары как для иноземного князя, а жена фараона упрашивает мужа вернуть беглецу высокую должность при дворе.
В Египет Синусет вернулся не бросив все, а оставив хозяйство и власть старшему сыну, вернулся с подарками фараону, поскольку достиг высокого положения в Азии.
Громкий крик жены фараона и его детей, я бы скорее трактовал как возглас удивления - они изумились тому, как изменился близко знакомый им человек. Вообще, если судить по тому, что фараон так радушно принял беглеца, допускаю, что Синусет был не простым придворным, а родственником фараона и его жены-сестры, отсюда и высокая должность в молодом возрасте, и посмертная пирамида, и справедливый страх за свою жизнь во время дележа власти.
no subject
no subject
К сожалению, именно это место в оригинале, видимо, изложено весьма сбивчиво и запутанно, и переводят его кто как может. Я сопоставлял 4 разных перевода, и этот же фрагмент можно понять в том смысле, что "никому из других детей фараона не было сказано ни слова", "за ними никто не послал", или даже: "царским сыновьям, бывшим при армии, было указано не говорить об этом никому".
Дальнейшее как раз показывает, что Синухет прятался от принца: в кустах он переждал, когда пройдет мимо принц. Признаки заговора в исходном тексте только косвенные: у Тураева фраза "я... оставил намерение возвращаться в столицу, так как полагал, что (там) произойдет смута, и не был уверен, что останусь в живых после (всего) этого...".
Это вполне можно понимать и как предчувствие, что какие-то интриги возникнут уже в столице, а непосредственным свидетелем сговора Синухет не был.
Конечно, вполне возможно, что Вы правы, и был заговор, и Синухет стал его свидетелем. Но я склоняюсь к другой версии. Мне кажется маловероятным, чтобы из столицы отправили двух гонцов независимо - к разным принцам. Еще менее вероятно, что гонец, передав сообщение Сенусерту, отправился к другим детям фараона, чтобы вступить с ними в заговор.
Судить о близости Синухета к царскому дому по тексту невозможно, как и о его влиятельности. Первые строки текста говорят о нем в его нынешнем статусе (после возвращения), а про свой изначальный статус он говорит достаточно скромно: "Я служил в свите, следуя за моим господином, я был слугою царского гинекея при
государыне достойной Нофру" (по Тураеву).
Надо полагать, он с Сенусертом был знаком лично (по возвращении царь ведь узнал его в лицо), но вряд ли был родственником - иначе не преминул бы об этом упомянуть в своей биографии. Не тот факт, чтобы о нем забыть.
И да, я не стал описывать ни набеги на соседние бедуинские племена, ни битву с бедуинским силачом. В описание битвы я верю гораздо меньше, чем в то нытье, которое Синухет излагал тестю перед боем. Вот в нытье и жалобы я охотно верю. Похоже, он был просто вынужден к битве (если она вообще состоялась и он банально не хвастался).
Крик царицы Вы можете трактовать и как возглас удивления, но к примеру Масперо пишет в своем издании 1915 г. прямо: "She uttered a great peal of laughter". Что, в общем, гораздо логичнее - засмеяться в ответ на шутливое указание на Синухета, как на бедуина.
Никакой пирамиды Синухету, конечно же, не полагалось. Он получил гробницу в некрополе рядом с пирамидой царя. Пирамиды - это исключительно для персон царской крови. Придворным полагалось в лучшем случае место в некрополе неподалеку, и даже это было огромной честью.
П.С. Ну и кстати, все же Синухет, а не Синусет.
no subject
По поводу отправления двух гонцов к разным принцам как раз все очень логично - если при дворе было две соперничающих партии, они, естественно, отправляли своих гонцов независимо.
В принципе, сейчас рассуждать обо всей истории можно только на уровне догадок и логических построений. Логично ли нахождение патологического труса в действующей армии? Не очень, хотя и не возбраняется - писари, наверное, не ходили в рукопашную, но мог ли трус стать успешным военным предводителем кочевников в те времена? Мне кажется, вероятность очень мала, учитывая тогдашнее отношение к человеческой жизни и тогдашнюю тактику боевых действий. А мог ли пришлый нищий стать князем кочевников только давая дельные советы местному царьку? Теоретически мог, если получил очень хорошее образование (в т.ч. военное), но в примитивных обществах ценят личную силу и храбрость, откуда логично вытекает история с поединком. С другой стороны, реальность существования Синухета вообще не является фактом, вполне возможно, что это полностью выдуманный приключенческий рассказ, в котором автору не удалось придумать более логичный и не осуждаемый обществом повод отправить героя на чужбину, чтобы тот смог при помощи своего превосходного образования завоевать высокое положение и оставить многочисленное потомство, а на старости вернулся в родную землю, где получил придворную должность и очень важное для египтян правильное погребение. Чем хуже приключений какого-нибудь персонажа современной фантастики про попаданцев в прошлое время?
no subject
Вообще, тот факт, что Синухет так мямлит по поводу того, чего именно он напугался - как раз и убеждает меня в историчности эпизода. Ну, нечем там ему было гордиться. Он потом неоднократно еще пишет: "сам, мол, не знаю, что на меня нашло, сам не знаю, чего напугался". Это как раз очень похоже на настоящих живых людей.
В действующей армии он, конечно, мог находиться (почему нет? Сам принц вряд ли участвовал в битве лично, он руководил. Соответственно, слуги и придворные тоже не бились лично). Другое дело - почему именно он, слуга царицы, там находился? Лично у меня (на уровне ощущения) сложилось впечатление, что они с Сенусертом были друзьями. Никаких подтверждений этому, конечно, нет, так что излагать эту теорию я тоже не стал. Вполне можно допустить, что мать Синухета была кормилицей принца или еще какой-то придворной дамой среднего или низшего уровня, и принц с Синухетом сдружились в детстве.
Фух, меня тоже понесло в фантазии ))
И конечно, весь текст может оказаться полностью или частично вымыслом какого-то автора. В любом случае, он создан во времена Сенусерта или в скором времени после его правления.
Лично мне кажется, что это подлинная (в значительной мере) история реального человека. Нетрудно представить пожилого египтянина, прожившего всю жизнь среди бедуинов - рафинированные придворные, несомненно, часто просили его рассказать свою историю. Однажды он сам или кто-то из писцов записал ее. Вполне логично, что "неудобные" части истории оказались скомканными и невнятными, а "героические" - такими детальными и подробными.